Спектакль «Женитьба» в рамках фестиваля «Балтийский дом»
Театр Моссовета и Евгений Марчелли представили в «Балтийском доме» спектакль «Женитьба», который можно назвать одной из самых стильных и психологически точных интерпретаций Гоголя последнего времени. Эта постановка сознательно уходит от традиционного комедийного прочтения пьесы, предлагая зрителю глубокое драматическое высказывание об одиночестве, свободе и «женской судьбе».
Главное преобразование, которое совершает Марчелли, — это смена жанрового вектора. Гоголевская комедия лишается привычного гротеска и водевильной легкости. Режиссер, по его собственным словам, видит в этой истории «не трагедию», но «судьбу». Трагическое начало здесь воплощает хор невест, чье пение «неземной красоты» задает спектаклю высокую, почти античную тональность и с самого начала предвещает крах надежд.
Агафья Тихоновна — не «перезрелая» невеста, а совсем юная, почти подросток, «девчонка, которая хочет любить». Ее непосредственность, жажда новых ощущений и вера в «того единственного» контрастируют с неуклюжестью и цинизмом окружающих ее женихов. Такой образ делает ее финал — быть брошенной у алтаря — не комичной ситуацией, а личной драмой.
Образ Подколесина и его бегства. Александр Яцко создает образ «гоголевского Обломова», человека, предпочитающего дрейфовать по жизни. Его бегство в финале — это не просто страх женитьбы, а экзистенциальный ужас перед утратой свободы, перед необходимостью «соответствовать системе». По версии актера, его героя мог испугать и очевидный мезальянс с юной невестой.
Художник Анастасия Бугаева создала лаконичное, но чрезвычайно выразительное пространство. Наклонная платформа первого акта, по которой ездит робот-пылесос, символизирует стерильный, лишенный смысла мир холостяцкой жизни Подколесина. Белоснежный бальный зал с лепниной и огромной люстрой во втором акте — это одновременно и дворец, и храм, и ловушка, которая может захлопнуться. Эта пустота декораций подчеркивает экзистенциальное одиночество всех персонажей.
Спектакль «Женитьба» — это смелая и глубокая работа, которая, отбросив сиюминутные поводы для смеха, разговаривает со зрителем на языке вечных тем. Это высказывание не оставляет тягостного впечатления, а порождает «чувство легкой, светлой грусти» и заставляет задуматься о природе человеческих отношений, выходя из театра.
